“Отсутствие страха — это и есть тренд”. Интервью с Денисом Козловым

Сетап технический

Павел: Давай начнём с сетапа — сколько лет ушло, чтобы всё это собрать, и что используется для лайва, а что в студии?

Денис: На протяжении 25 лет, что я занимаюсь музыкой, техника менялась. Подавляющее большинство электронных музыкантов — коллекционеры технологий. Они собирают технику не из-за необходимости, а, в основном, из-за любопытства. В последнее время особенно радует, что пошла снова мода на приборы, потому что VST для меня — это очень скучно. Что касается того, что я использую — на студии я использую всё, постоянно меняю цепи.

Павел: Я вижу и приборы для обработки, но, в основном, у тебя тут синтезаторы.

Денис: Обработка — финалайзер от TC Electronic, Denoiser и Ultrafex, пульт Allen & Heath ZED60-10FX, который меня очень устраивает, очень качественный, тихий.

Павел: Эффекты идут с него?

Денис: Если я запускаю какие-то аналоговые монофонические синты вроде Korg Volca, они имеют изначально очень сухой сигнал, который надо по-любому обрабатывать, особенно, если я занимаюсь семплированием. Вообще, в последнее время я много музыки пишу в обход компьютера, для этих целей у меня есть динамический перфоманс семплер Elektron Octatrack, который творит чудеса со звуком на самом деле. Естественно, у него много ограничений, но они являются творческими. При этом у меня только на изучение его возможностей ушло полгода.

Павел: Многие говорят, что у него очень своеобразный интерфейс

Денис: Да, это самый сложный аппарат из всех, с которыми я когда-либо имел дело. Я когда его купил, думаю, сейчас начну семплировать! Нажимаю на запись, ничего не семплируется, я его выключил и неделю ходил вокруг и чесал затылок. Потом набрался терпения и что-то начал на нём делать, но полноценная работа с ним началась не раньше, чем через полгода. Такое количество возможностей подходов к нему, что можно просто обалдеть.

Павел: Его называют аблетоном в коробке.

Денис: Ну, это очень грубо выражаясь. Можно его так назвать, но это поверхностный взгляд, потому что прибор совершенно уникальный во всех отношениях. Например, он может делать таймстретчинг в реальном времени — у меня с ним в паре работает драм-машина Elektron Analog Rytm, он берёт с неё сигнал и может, не записывая, в буфере делать таймстретчинг, и в это время я ещё накладываю сверху эффекты, которых можно сделать 16 сцен, и я могу это всё курочить, используя кроссфейдер. Короче, возможности по импровизации огромные. Само семплирование тоже охватывает полный набор возможностей и обработки, резки, разбивания на кусочки и хаотичного или контролируемого воспроизведения. Плюс к этому он ещё и 8-канальный миди-секвенсор со своим арпеджиатором, и у него на каждый канал три LFO и LFO-дизайнер, и можно накладывать арпеджиатор на LFO. Вот, просто, для людей, которые понимают, о чём я говорю это должно быть очень...

Павел: ...Я пытаюсь это представить и мой мозг начинает плавиться.

Денис: Причём этот LFO-дизайнер имеет функцию рандомайзера, который генерирует совершенно умопомрачительные формы LFO, это ещё можно соединять с арпеджиатором. Ты понимаешь, вот мой VIRUS TI не в состоянии сам по себе выдавать звуки, которые выжимает из него Octatrack с этими функциями.

Павел: То есть, можно даже вдохнуть новую жизнь в старые синты

Денис: Да-да, именно. На лайвах я использую, в основном, как раз Octatrack и Analog Rytm, плюс контроллер Novation Zero SL, чтобы управлять параметрами Octatrack без обращения к меню. На новейшне у меня есть прямой доступ к тем вещам, которые на октатреке вызываются комбинациями кнопок. Я могу одновременно без переключения каналов всё выводить и так далее.

Павел: Zero SL настроен через автомап?

Денис: Нет, пришлось всё настроить вручную, потому что это немного разные поколения устройств. Я сделал раскладку минут за 15, всё очень просто, благодаря подробной документации от Elektron. У SL два экрана, на них отображаются даже все названия эффектов, партий и так далее. Это очень удобно, я недавно играл лайв с этим контроллером и очень доволен. Ещё я на лайвы иногда беру Roland SH-201.

Павел: Для жира?

Денис: Именно для него, да, мне нравится вся линейка Supersaw, но SH-201 особенно, так как он очень простой в управлении. Ещё у меня для него есть отдельный нетбук, который работает только с программой для управления SH-201. Там есть Librarian и Editor, и с помощью компьютера у синта открывается просто космос дополнительных параметров, которых нет на панели, и можно накрутить действительно интересные звуки. Дальше у нас Virus TI...

Павел: Прости, перебью — я так понимаю, у тебя нет фанатизма к аналоговому звуку?

Денис: Давай разберёмся с аналогом. Когда в 90-х появились в доступе цифровые синты, все стали выкидывать аналоги, потому что цифра решила многие проблемы. Когда всем надоели цифро-аналоговые синты, появились аналоги, и все стали выбрасывать цифровые. Я считаю, что это чистой воды маркетинг, и ничего, кроме него. На цифре можно при наличии умений накрутить звуки, которые никто не отличит от аналоговых. У меня на вирусе есть банк, который я собрал из множества банков, которые выходят для него в большом количестве, так вот, у меня есть банк из 127 звуков, которые все звучат, как Moog. И если завязать глаза человеку и сказать, что играет муг, он согласится. То же самое с SH-201. Я из него выжимаю такие сабы, которые мне мой аналоговый Volca Bass никогда не выдаст. Да, конечно, волна у вольки более плавная на анализаторе, но для уха слушателя, который будет слушать это всё в маленьких наушниках, нет разницы, так что это только снижает ценность аналога. К примеру: вся новая бутиковая линейка Roland — цифровая, мимикирующая под легендарные аналоговые приборы. Всё это звучит достаточно аналогово для меня. Softube выпустили цифровой модуляр, который даже имитирует кривость и шумы настоящего аналога. Есть над чем подумать, да?

А, например, TB-3, цифровой синтезатор от Roland, это наоборот разочарование года. Потому что он пресетный, на нём ничего нельзя накрутить, хоть эти пресеты и звучат как настоящий TB-303. Для него есть Editor, но накрутить на нём что-то оригинальное очень сложно. Видимо, в Roland это поняли и поэтому выпустили TB-03, который наиболее близок к оригиналу и по виду и по функционалу. Но всё равно цифровой прибор-то.

Павел: Мы предположили, что есть два конкурирующих подразделения внутри компании, иначе как объяснить, что есть AIRA и System-8 с плагаутами конкретных синтезаторов, и есть бутики с этими же самыми синтезаторами? Как ты думаешь

Денис: Возможно, и так. Насчёт 303-го я думаю вот что: TB-3 — это игрушка с дурацким интерфейсом, и они просто поняли ошибку и решили сделать более похожий на оригинал девайс. Думали, что людям понравятся пресеты, а тут мода пошла на cv/gate и прочие способы делать уникальный звук.

Павел: На TB-3 даже не все привычные по 303-му и его эмуляторам ручки.

Денис: Там мало ручек, это игрушка, но там есть одна потрясающая функция, которая не позволяет мне от него избавиться. Он в состоянии генерировать рандомные паттерны, и это сокращает время, потому что ты можешь повыбирать пять минут, и всё-таки он выдаст тебе интересный паттерн. При этом настраивается и свинг и длительности. Рандомная генерация паттернов — это очень важно для меня, так как я занимаюсь сейчас, в основном, техно-музыкой, и в ней элемент случайности очень важен, и далеко не все приборы могут это дать. Например, для Analog Rytm я нашёл кастомную программку, которая делает рандомизацию всего прибора, то есть, всех настроек, какие есть. Эта драм-машина выдаёт мне такие звуки, от которых волосы встают на руках, понимаешь? Ни один нормальный человек сам до этого не додумается.

Павел: Некое упорядочивание хаоса.

Денис: Да-да, для техно это очень важно. На Analog Rytm же есть синтезаторный и семплерный движки, также ты можешь использовать не только перкуссионные звуки, но и басы и лиды. Когда всё это смешивается со случайными настройками, получаются просто какие-то чудеса. Так вот, если подключить TB-3 к драм-машине по MIDI и запустить генерацию рандомных паттернов, он эти ноты будет передавать по миди в Analog Rytm, и она играет эти паттерны этими сумасшедшими звуками. Вот это и есть эксперименты! Короче, при всех недостатках TB-3, это то его достоинство, которое и позволяет мне оставить его в сетапе.

Павел: Интересная тема — рандомизация, люди недооценивают её, пытаются что-то из себя выжимать, думают, что им необходимо образование, ещё что-то, хотя иногда получается удачно наугад поставить ноты, послушать, парочку изменить, и при правильном тембре и наложенной сверху подходящей гармонии, можно получить неплохую заготовку.

Денис: Что касается образования, это ты зря. Могу сказать про образование. Я занимался музыкой уже лет 8, когда пошёл в Лондонский Университет Искусств по классу звуковой дизайн и музыкальные технологии, чтобы получать второе высшее. Так вот, в течение трёх лет мы изучали шум. На первой же лекции нам сказали, что гармонии, Бетховен и Бах убили музыку, и что настоящая музыка в шумах. Мы слушали разные типы чистых плёнок, шумели, собирали специальные микрофоны, которые могут воспринимать шумы магнитного поля в метро, например, или подводные микрофоны, и делать из этого композиции. После этих трёх лет я перестал быть просто клаббером, который пишет музыку — я стал артистом. В Лондоне есть целое направление, когда музыканты собираются в костёлах, церквях, и шумят, и обычные люди приходят это послушать. Из конкретной какофонии создаётся музыка. Целая культура, которой у нас нет, и не ясно, будет ли, ведь у нас и обычная электронная музыка приживается с трудом. Если я и занимался другой музыкой до Англии, то после я начал заниматься техно, потому что для меня именно этот жанр является олицетворением вот этого упорядочивания хаоса. Я имею в виду экспериментальные подстили техно.

Павел: В твоей музыке чувствуются и трансовые влияния.

Денис: Среди 200 моих релизов транс составляет 10-15%. Есть у меня нойз-проект Record Needle Injection, я там даю волю своей фантазии и издаю, есть слушатели. Для эмбиент и чиллаут у меня отдельные проекты, для техно отдельные, трансовые хулиганские Peace Data и Moot.

Павел: Мы с коллегой как раз удивились длинному списку твоих алиасов, зачем тебе столько? Это потребность в сохранении приватности при изменении звучания или любовь выдумывать прикольные псевдонимы?

Денис: Изначально это была совершенно непродуманная вещь. У меня был один проект в начале, который “Внутренний голос” или IN’R’VOICE. Когда популярность в Лондонской транс-тусовке стала расти, много лейблов стали предлагать мне публикации, и я чисто из этических соображений, когда, выпустив альбом на одном лейбле, надо было уже выпускать на другом, не успев продать тот, мне приходилось придумывать другие названия, чтобы больше выпускать музыки, ведь я там зарабатывал только ей. Чем больше росла потребность в моей музыке, тем больше появлялось алиасов. После университета вообще появилось много идей, которые не укладывались в прежние проекты, и появилась другая потребность в новых названиях — это концепции. Каждый проект, а их около 20, имел свою концепцию, и я её развивал, пока она себя не исчерпывала. Некоторые концепции оказались стойкими и проекты развиваются до сих пор, некоторые исчерпали себя на первом же релизе. Ещё это вопрос искренности. Я в первую очередь считаю себя экспериментатором, и для меня цель в музыке — быть лучшим музыкантом, чем я есть. У меня нет цели, чтобы название проекта кто-то запомнил и я стал знаменит, можно было бы тогда совсем другую музыку писать. Мне очень нравится ощущение безличности. Есть люди, которым нравится то, что я делаю, и они выискивают меня среди этих проектов, а я как бы скрываюсь, потому что мне нравится это ощущение безличности. Безличность сильно чувствуется в техно-музыке. Мне интересно написать какой-то материал, сыграть его один раз и больше с ним не выступать.

Сетап идеологический

Павел: Можно ли выжить без отчаянной коммерции? Как распределить своё время, делать интересные вещи и зарабатывать при этом?

Денис: Должна просто отсутствовать ценность денег. Нужно понять, что это всё лайфстайл, а не карьера. Я обычно не пишу поп-музыку, но при этом у меня был вполне успешный коммерческий проект с номинанткой на Грэмми, джазовой вокалисткой Самантой Фаррелл из Бостона, в чиллаут, прогрессив-брейкс и прогрессив хаус жанрах. С гонорара от одного этого альбома, помнится, я полностью обновил студию. Такие моменты бывают, но не в России, к сожалению.

Павел: А есть ли смысл говорить про Россию и как-то всё локализовывать? Есть же интернет и глобализация.

Денис: Сейчас локализация очень размыта. Я позиционирую свои лейблы как английские, они там у меня открыты и зарегистрированы, при этом доля местных артистов к иностранцам 10 к 1. Я 4 года в России и сейчас работаю с русскими артистами, но при этом вижу, как идут дела за границей. Интернет очень всё упрощает. Мои лейблы Ubertrend и Axiomatic имеют огромные стримы на музыкальных сервисах, но при этом отбивание денег идёт через концерты и шоукейсы. Мы делаем их здесь и постепенно набираем местное коммьюнити, но основная масса слушателей за границей. Мы делаем трансляции на Soullivefm из Москвы в качестве рекламы лейбла, вчера, например, у нас на шоукейсе Ubertrend было две с половиной тысячи зрителей. Ubertrend после ребрендинга и перезапуска каталога выпускает, в основном, дабтехно, и нас заметили, потому что официальных лейблов в этом жанре очень мало. Вечеринки в Москве мы делаем сами, и на моих глазах сейчас появляется очень интересное явление — андеграунд по отношению к андеграунду. Тот андеграунд, который был в Москве на протяжении последних лет, он уже очень коммерциализировался, хоть музыка у них всё равно очень хорошая у всех. Я всех этих людей знаю и уважаю ещё с 90-х, но они уже достаточно взрослые, и их энтузиазм иссяк, уступив место заработку. Молодёжь совсем другая, у неё есть энтузиазм и она создала базу для нового андеграунда. Это люди, которые уже иначе воспринимают электронную музыку, не так, как поколение из 90-х. Тогда появилась свобода и все ринулись копировать западный мир, а к середине десятилетия серьёзные диджеи начали делить сферы влияния и каждый считал, что Москва — это его город. Поэтому музыкой занимались единицы людей, тогда как на западе этим занимались сотни. Ближе к концу 90-х я после кризиса уехал в Англию, потому что подумал, что проще продвигать Россию там.

Павел: Расскажи подробнее о твоём продвижении в Лондоне

Денис: В те времена я был экзотикой там, и у меня была большая фора по отношению к английским музыкантам, которые на меня смотрели, как на неведомую зверушку, которая приехала из России со злым психоделик-трансом. Пришлось ехать с минимумом техники — одними клавишами, компьютером и минидиск-декой. Первый сингл, который я записал ещё в России, получилось выпустить уже через 4 месяца, и этот релиз там так грохнул, что его стали везде играть, и меня стали везде приглашать. Первое же сольное выступление у меня было вместе с Infected Mushroom на рейве в 15000 человек. Мне было очень страшно, потому что на подготовку неделя, а техники нет и материала нет. За неделю я успел сделать только основы для треков с бочкой, басом и какими-то звучками из этой ямахи, которая у меня была с собой. И с вот этой фигнёй некачественной я вышел и сыграл лайв перед Infected Mushroom. Ко мне подошли люди и сказали, можешь убрать басы? Во всём этом заводском помещении не было слышно практически ничего, кроме баса и каких-то пробивающихся звуков. Я перепотел, но делал вид, что так и должно быть, это русский саунд. Артистизм — это когда ты выдаёшь какой-то концепт, предлагаешь людям найти там смысл, и они его там находят.

Павел: Fake it till you make it!

Денис: Exactly! После концерта ко мне подошёл деятель Райан Фитнес, который был главой сети лейблов. Почёсывая затылок, он мне сказал:”Слушай, саунд очень похож на немецкий минимал психоделик”, а тогда прогрессив музыка только поднималась, и каково было моё удивление, когда я попал в самый корень прогрессив музыки, которая была супермодной по отношению к гоа-трансу с его нагромождением звуков. Я стал писать подобное и у меня было 30 релизов только за один год.

Павел: А как думаешь, что сейчас на острие? Ты упомянул андеграунд в андеграунде. Я участвовал в промо-группе и случалось такое, что мы привозили артиста, и никто не приходил, а через два года эта музыкой становилась популярной и все начинали сходить с ума. Сейчас какой, по-твоему, тренд, в содержании или в форме искать ответ?

Денис: Я не буду вдаваться в технические детали, а дам ответ эмоциональный. Страх.

Павел: Страх? Как мотиватор?

Денис: Нет, наоборот. Сейчас много промоутеров и музыкантов боятся не угодить. Боясь не угодить, люди пытаются попасть в тренд, который уже устарел, и при этом имеют успех. Потому что люди приходят и говорят:”нафиг нам это новое, давай старое, нам старое нравилось!”. Но молодёжь этого не боится, им всё равно, они могут и бесплатно играть то, что им нравится, у них нет страха. Отсутствие страха — это и есть тренд. У нас на протяжении почти ста лет за личное мнение можно было угодить за решётку, и поэтому ещё живут поколения, которые боятся как-то проявить себя. На западе страха в этом плане никогда особо и не было, там постоянно можно услышать что-то новое, поэтому там всё развивается значительно успешнее. У нас нет индустрии, рекорд-лейблов, наши боятся, что они не отобьют деньги, и этот страх мешает созданию нормальной индустрии. Какого чёрта в Москве вся индустрия строится на привозах, когда у нас такое количество своих дико талантливых людей? Была бы моя воля, я бы запретил привозы, потому что здесь надо развивать фанбазу наших музыкантов, создавать рекорд-лейблы, заниматься раскруткой наших андеграунд звёзд.

Павел: В этом году на Moscow Music Week был круглый стол по музыкальной журналистике, и там поднималась тема раскрутки местных музыкантов, вопрос “почему многие достойные музыканты сидят в тёмном углу” задали популярным местным музыкальным журналистам. Они ответили, мол, “мы пишем про тех, кто нам нравится, если вам нравится кто-то другой достойный, напишите про него сами, кто вам мешает”. 

Денис: Просто у нас журналистика музыкальная не связана с музыкальными издательствами. У нас толком нет индустрии издательства. Открываются лейблы, но открывают их сами музыканты.

Павел: И некоторые потому, что не удалось издаться где-то на западе.

Денис: Возможно, но, если, например, задать мне вопрос, зачем мне свои рекорд-лейблы, ведь я имею доступ ко многим хорошим зарубежным издательствам,то я отвечу, что неважно, где я живу, в Лондоне или здесь — я русский, и мне хочется развивать российскую сцену. Я знаю наверняка, что если бы у нас было развитое издательство и музыкальная журналистика помогала ему развиваться, то музыканты не стремились бы издаваться за границей. Это вообще отдельная тема, что они там стремятся издаваться. Я считаю, что это ошибка, потому что там и так достаточно артистов, которые пишут музыку значительно качественнее. Нашим сложнее пробиться, и даже если пробиваются, то большинство так и сидит дома, их никто не повезёт. Музыканты должны развивать свою фанбазу там, где они живут.

Павел: Есть и наоборот только те, у которых фанбаза только там, в России их никто не знает.

Денис: Опять же, их единицы, так что, в любом случае, если хочется, чтобы была информация в СМИ, то музыканты должны издаваться в России на местных лейблах, эти лейблы должны быть активными и со своими шоукейсами и связями.

Павел: Да, но благодаря простоте создания лейбла, а в понимании многих достаточно просто логотипа и страницы на Bandcamp или Soundcloud, у многих есть предрассудок, что множество наших лейблов — это ерунда, и всё это подкрепляется вообще презрительным отношением ко всему русскому у многих местных. Люди как-то странно относятся к русскому в целом. Почему так?

Денис: Это проблема именно нашей страны, потому что на протяжении почти ста лет люди были изолированы от информации, и когда социализм закончился, все решили, что мы должны быть как западные или лучше, чем западные. Люди начали строить себе виллы, как в голливудских фильмах и вести себя так, как будто на западе всегда всё лучше. Я могу сказать точно, что не всё там лучше, далеко не всё. Если у нас перестанут смотреть на запад, как на эталон, то всё изменится. У нас своя специфика, и если в 19-м веке русская музыка главенствовала в мировой музыкальной индустрии, значит не всё западное всегда лучше. Просто у самих людей нет уважения к себе и соотечественникам. В России сейчас происходят удивительные вещи. Например, стартап “3Plet” создаёт полноценные меломанские альбомы для настоящих коллекционеров: их формат издательства сконцентрирован на мобильном контенте, и альбомы выходят в виде приложений с интерактивными буклетами к альбомам. Там уже многие наши звёзды опубликовались, и мы сделали пять релизов с электроникой и сопровождающим современным артворком. Это прекрасно, что есть энтузиасты, которые создают своё, а не берут всё до мелочей у запада. Ну и да, для настоящего рекорд лейбла недостаточно страницы на бэндкемпе. Это удобная платформа для продажи, но лейблу нужна дистрибьюция мировая, артисты, вечеринки и презентации, должна быть уникальная история по стилю музыки и т.д. и т.п. Это огромная работа. Больше, чем просто выложить треки в сеть. Что касается самих музыкантов, есть тут сдерживающий фактор — например, я часто бываю в Берлине, и там в специальных магазинах есть всё для создания музыки по доступным ценам. Где у нас такое?

Павел: Мы пытаемся!

Денис: Это отлично, но почему у нас не создают свою технику? Все же в восторге от синтезатора Поливокс, его даже начали переиздавать. Я знаю многих энтузиастов в этом деле, но они не могут пробиться. Где это импортозамещение в музыкальной индустрии? Нужно всё локализовать, про это ещё Артемий Троицкий говорил несколько лет назад. Диджеи берут музыку, в основном, в иностранных магазинах. При этом многие вообще просто качают треки вконтакте. В моём коммьюнити есть DJ Osa, которая играет только релизы нашего лейбла, и к каждому шоукейсу обновляет плейлист свежими релизами. Вот как должно быть. Наши диджеи должны приходить к нашим музыкантами и говорить:”Дай музыки”. А музыканты должны играть свои лайвы.

Павел: Многие сталкиваются с техническими проблемами при создании лайва. Мне кажется, что сейчас для популяризации наших музыкантов диджеями всё-таки ведётся работа, просто нужно время.

Денис: Да, нужно время. Новое поколение должно развиться — молодёжь уже наездилась за границу, всё видела, всё слышала, для них это не ново. При этом у нас на протяжении той же сотни лет интервенция против молодёжи. У нас как бы её не существует, для неё нет ничего. Спорт? Людям, которые в первую очередь занимаются своим умом, спорт второстепенен. При этом другого досуга организованного мало — культура восприятия молодёжи как была совковой, так и останется совковой, пока у власти не окажутся люди, которые в молодости клубились. На западе уже давным-давно такое произошло просто потому, что там клубная культура уже с 50-х годов развивалась. Яркий пример — поддержка мэром Лондона клуба Fabric, там это знаковое туристическое место. У нас как не было 20 лет назад для молодёжи ничего, так и нет. Дайте им доступ к телевидению, одну программу для электронной музыки, популяризируйте что-то, на чём молодёжь растёт уже на протяжении нескольких поколений.

Павел: Надо сказать, что у государства есть определённая ассоциативная связь между электронной музыкой и наркотиками.

Денис: Вряд ли в этом причина, это смех, потому что рок в нашей стране прижился, а вспомни их лозунг — sex, drugs, rock’n’roll. И эта музыка принята мировым сообществом, как нормальная. Если же говорить про электронную музыку, то тут создан некий образ, и очень постарались с пропагандой мейджор-лейблы, которым на заре развития электроники пришлось с этой музыкой бороться, потому что у молодёжи появились новые герои. Тогда даже пытались запретить дат-кассеты, потому что в коммьюнити начали обмениваться музыкой в отличном качестве мимо мейджоров и всей этой корпоративной истории. Зацепились за то, что сама рейв-культура не без греха, и через Голливуд и прочие каналы начали распространять образ, что это всё только для наркоманов и так далее. Но тут ведь речь идёт не о музыкантах, а о молодёжи — где молодёжь, там всегда будут сложности. Если вешать ярлыки на музыку, это значит вешать ярлыки на всех молодых. Обобщать, вообще, глупо. Можно сказать, что все политики плохие, и иногда очень хочется, но это же не так, есть и хорошие. Нельзя обобщать. Да, к сожалению, всегда будут наркотики, алкоголь и прочее там, где молодёжь, где бы и под какую музыку она не собиралась, хоть под поп, хоть под шансон — дело-то в людях, потому что жизнь у многих сложная, и люди пытаются забыться. Музыка тут вообще ни при чём. Полно в клубах трезвых людей, молодёжь не противостоит ничему, им нет нужды доказывать что-то кому-то, как во времена рок-н-ролла. Люди просто отдыхают, кто как умеет.  

Павел: Давай подытожим — есть задача развить самобытность, поднять свою сцену, отказаться от страха издаться, не дай бог, на русском лейбле. Что нужно предпринимать? Есть какой-то чеклист? Что нужно делать людям, которые готовы что-то делать?

Денис: Для меня ответ содержится в моей работе — так как у меня есть определённый авторитет в электронной музыке, многие музыканты мне присылают свои треки, и если у меня складывается диалог с человеком, то я начинаю его вести, например, я ему говорю, нужно переделать ту и эту партию. Если у подобных артистов нет эгоизма и они готовы развиваться, то в итоге у них появляется ответственность перед лейблом за качество. Всё-таки, у публики больше доверия к лейблам, чем к самиздату, и если человек ко мне приходит, то я поднимаю его квалификацию. Когда я работал с американцами, они меня заставляли по 15 раз переделывать свои треки, и хоть меня это и бесило, потом эти релизы приносили мне успех, и я видел рост в своём продакшне из-за ответственности за свою работу. Я не говорил “это моя музыка — я так её задумал и ничего переделывать не буду”. В итоге System Recordings в Нью-Йорке издали три крупных альбома, включая работу с номинанткой на Грэмми. Это работы, которыми я очень горжусь теперь. Так и здесь, если человек начинает доделывать треки и издаваться на лейбле, то я зову его играть на шоукейсы. Человек начинает выступать, у него появляется аудитория, он становится востребованным. Так вот, я считаю, что музыканты молодые должны искать людей, которые ими хотели бы заниматься, отсылать музыку на активные лейблы, у которых есть дистрибьюция и свои вечеринки. Конечно, нужно пробиваться, и мы все вместе всё это продвинем, избавимся от стереотипов и, может быть, когда-нибудь в итоге у электронной и в целом инди-музыки будет поддержка и на ТВ и на радио и в заголовках новостей. Я и вся моя команда в это верим и надеемся на это.

Ресурсы Дениса: